Морщились сфинксы под вьюгою хлёсткою,
крыши позёмка белила извёсткою.
В город седой, неприветливый, каменный
серый птенец залетел неприкаянный.
Соком рассветов питался и крошками
белых ночей за слепыми окошками,
алыми каплями – горькой рябиною.
Вёл неприметную жизнь воробьиную.
Видел с земли, как летит между шпилями
ветер, изрезанный острыми крыльями,
но, притяженьем спелёнутый шёлковым,
к небу не мог он подняться за соколом…
Верю, окрепнет его оперение,
преодолеет он страх и смятение,
не побоится полёта высокого,
в небе обгонит он быстрого сокола.
